Неточные совпадения
Как ни приятно любоваться на страстную улыбку красавицы с влажными глазами, с полуоткрытым, жарко дышащим
ртом, с волнующейся грудью; но видеть перед собой только это лицо, и никогда не видеть на нем ни
заботы, ни мысли, ни стыдливого румянца, ни печали — устанешь и любоваться.
Я, конечно, не хочу этим сказать, чтоб западный человек был свободен от
забот, недоумений и даже опасностей, — всего этого у него даже более чем достаточно, — но он свободен от обязательного стояния с опущенными руками и разинутым
ртом, и это в значительной мере облегчает для него борьбу с недоумениями.
Пусть исчезнут все
заботы,
Пропадет навеки горе,
Чтоб весь год не знать болезней,
Не открыть нам
рта для жалоб!
И вот я переселился из большого грязного подвала в маленький, почище, —
забота о чистоте его лежала на моей обязанности. Вместо артели в сорок человек предо мною был один. У него седые виски, острая бородка, сухое, копченое лицо, темные, задумчивые глаза и странный
рот: маленький, точно у окуня, губы пухлые, толстые и сложены так, как будто он мысленно целуется. И что-то насмешливое светится в глубине глаз.
Женитьба… так нечаянно и разочарование, и запах изо
рта жены, и чувственность, притворство! И эта мертвая служба, и эти
заботы о деньгах, и так год, и два, и десять, и двадцать — и всё то же. И что дальше, то мертвее. Точно равномерно я шел под гору, воображая, что иду на гору. Так и было. В общественном мнении я шел на гору, и ровно настолько из-под меня уходила жизнь… И вот готово, умирай!
— Доктор сказал: через две недели отнимутся окончательно… И
рот уже свело. Une mer à boire, mon cher [Море
забот, мой дорогой (фр.).].
Были страшны и ее мертвецкое лицо, и эта непривычная
забота, и загадочная решительность слов; и они пошли. В тот день на Финском заливе была буря, как назвал это Михаил Михайлович, и сильный ветер забирался в
рот и уши, мешая говорить; негромко плескался прибой, но вдалеке что-то сильно и угрожающе ревело одинаковым голосом: точно с самим собою разговаривал кто-то угрюмый, впавший в отчаяние. И там вспыхивал и погасал маяк.
Она оказалась совсем еще молоденькой особой, лет восемнадцати или девятнадцати на вид. И без того большие черные глаза казались огромными среди худенького бледного личика с добрым
ртом, маленьким чуть вздернутым носом и целой массой густых волнистых волос. Что-то чрезвычайно милое и симпатичное было в этом юном личике с неправильными линиями и с отпечатком преждевременной
заботы и грусти в глазах.
Помолчали ангелы, стали камушки в лунный пруд метать. С чего же им печалиться: войны не предвидится, в
роте штрафованных нет, кажный солдат себя соблюдает, — кажись, у ангелов-хранителей и забот-то никаких нет.